Капитан подмосковного подразделения полиции Николай Королев рассказал, что уволился после приказа выйти на митинг и принять участие в разгоне протестующих. Он выбросил свою форму и рассказал изданию «Проект» о своем решении и обратился к коллегам с призывом не бить своих сограждан.
После того как было опубликовано видео с ним, Королев сообщил, что получил десятки сообщений с угрозами: например, неизвестные писали ему, что выложат ориентировки в бандитские паблики.
В интервью Настоящему Времени Королев пояснил, получил ли он помимо угроз поддержку, в том числе от бывших коллег, и почему, по его мнению, полицейские так жестко действуют по отношению к протестующим.
– После вашего поступка стало известно о том, что вы получаете угрозы. Что это за угрозы и, как вы считаете, кто может быть с этим связан?
– Да, получаю угрозы личного характера в личные сообщения. Угрозы, скорее всего половина, – это боты, наверное. Но самое страшное, что неутешительная информация приходит от бывших коллег, что сотрудники МВД готовят у меня дома обыск с возможностью подброса каких-то запрещенных предметов и раскручивают дальнейшее уголовное дело на меня. Сейчас поставлена задача сделать на меня уголовное дело любым путем, притянуть за уши, чтобы наказать меня, чтобы другим было неповадно поступать так же, как и я.
– А были сотрудники, которые вас поддержали?
– Да, таких сотрудников очень много. К сожалению, я не могу называть их имен. Им дальше работать, служить. Очень много достойных людей, которые мне писали, сотрудники ОМОНа мне писали, Росгвардии, сотрудники полиции, бывшие коллеги. В большинстве своем поддерживают, говорят добрые какие-то слова: «Правильно сделал, молодец, все четко сказал». А не поддерживают в основном ветераны и пенсионеры, причем некоторые из них уволены были по отрицательным мотивам с уголовными делами.
– А я правильно понимаю, что вы написали заявление на увольнение еще до последних акций протеста, еще до Нового года? И почему так?
– Я написал рапорт на увольнение 29 декабря, все верно, потому что я больше не мог служить в этой службе, потому что я утратил нить какой-либо своей полезности. Я таким образом хотел просто уйти и забыть про это. Эта акция моя с выбрасыванием формы – это было как бы начать жизнь с нового листа, но и привлечь внимание к проблемам внутри самой службы, это ужасный ком проблем, который надо разгребать, надо смотреть, что с этим делать. А 22 января мне поступило сообщение от руководителя, что 23 января я должен в усиление, что автоматически значит поехать на митинг, и я отказался от этого, действительно это так. Я сказал, что я не поеду, что я не согласен в этом участвовать, и взял больничный лист, у меня действительно стали проблемы со здоровьем из-за того, что я очень сильно перенервничал в тот день, и я просто взял больничный лист, я не хотел марать свои руки вот в этом всем.
– Я так понимаю, что вы проработали в МВД 13 с половиной лет – срок немалый. До этого приходилось участвовать в разгонах митингов или в наведении правопорядка на митингах?
– Нет, я все-таки из кинологической службы, это особый вид деятельности, мы участвовали, скажем так, косвенно участвовали: обследовали места проведения мероприятий, обследовали место, допустим, Садовое кольцо, участники движения, по-моему, «Белая лента», мы прямо там обследовали, проходили на предмет обнаружения взрывчатых средств, взрывных устройств. Конкретно проводить разгоны – нет, не приходилось. В оцеплении были, стояли. А так, чтобы махать дубинками, нет.
– Вы можете объяснить, на последних акциях протеста мы видели множество фактов чрезмерного применения силы со стороны силовиков: и электрошокеры, и газ, и дубинки. Почему так происходит: это приказ избивать людей или это силовики сами так настроены?
– Я не думаю, что есть приказ избивать людей, потому что все приказы выглядят примерно так: выйти на охрану общественного порядка, общественной безопасности. А конкретно бить кого-то – нет, такого не говорят. Скорее всего, это просто от безнаказанности и какого-то внутреннего своего проявления садизма, что ли, я не знаю. Но скорее всего, это просто безнаказанность, чувство этой вседозволенности.
– А что вы знаете о словах «Брянск-север»? Мы видели видео, когда на акциях протеста кого-то в штатском задерживали, он произносил эти слова, и его отпускали. Можете объяснить ситуацию, что вам об этом известно?
– Скорее всего, это какое-то кодовое слово, это надо спросить ребят из управления «Э», мне это незнакомо, скорее всего, это какой-то пароль, кодовое слово, которое выдается сотрудникам, они говорят его. Я с таким, честно говоря, не сталкивался. Все-таки у меня специфика работы была немножко другая. Я могу предположить, что это, скорее всего, кодовое слово.
– А в современных российских реалиях, если полицейский получает незаконный приказ избивать людей или какой-либо другой, необязательно этот, приказ, насколько сейчас реально не выполнить этот приказ?
– Это зависит все от полицейского, потому что полицейский может подвергнуться уголовному преследованию или будет уволен по отрицательным мотивам со службы. А у людей большое количество лет за плечами, они не хотят это терять, хотят все доработать до пенсии свои 20 лет. У всех семьи и тому подобное, так что приказ, скорее всего, будет выполнен.
– То есть, не увольняясь, нельзя сказать: «Приказ незаконный, я его исполнять не буду»? Это невозможно?
– В системе МВД практически невозможно обжаловать никакой приказ устно. Только через суд, причем это выглядит, говорят, так: «Судитесь, попробуйте против нашей машины что-либо сделать».
***
Королев – уже третий сотрудник органов внутренних дел, публично заявивший о своем несогласии с разгоном протестующих за последние месяцы. Житель Иванова Сергей Римский, который работал в органах внутренних дел, уволился после решения Симоновского суда Москвы отправить в колонию политика Алексея Навального. А участковый майор полиции из Курска Руслан Агибалов выложил в интернет ролик, в котором поддержал Навального и других известных российских заключенных.